23 мая 1949 года на западных немецких территориях, оккупированных США, Англией и Францией, при активном содействии оккупационных властей вступил в силу Основной закон — Конституция ФРГ. Это означало окончательный раскол Германии на два государства и окончательный раскол Европы на два лагеря. И произошло это вопреки требованиям и планам Советского Союза, который пытался решить вопрос в пользу единой Германии и в пользу дружественной Европы. Но бывшие союзники были непреклонны. К слову сказать, ГДР было образовано как отдельное государство спустя 4 месяца после одностороннего создания ФРГ — 7 октября 1949 года.
Обсуждение проблемы будущего послевоенного устройства Германии началось на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании 19–30 октября 1943 года. Тогда государственный секретарь США Корделл Хэлл представил документ «Основные принципы капитуляции Германии», и 25 октября 1943 года на заседании, начавшемся в 16 часов 12 минут и закончившемся в 18 часов 54 минуты, был поднят вопрос о послевоенном статусе Германии.
Наиболее настойчив был тогда английский министр иностранных дел Энтони Иден. Хэлл, «вбросив» документ, больше отмалчивался, а Молотов умело уходил от однозначных ответов, которые связали бы нам руки раньше времени.
Стенограмма переговоров:
«Иден. Относительно постоянного статуса Германии. Мы хотели бы разделения Германии на отдельные государства, в частности. Мы хотели бы отделения Пруссии от остальной части Германии. Мы хотели бы поэтому поощрять… сепаратистские движения в Германии… Было бы интересно узнать мнение Советского правительства по этому вопросу…
Молотов. Я отвечаю г-ну Идену и г-ну Хэллу: во всех мероприятиях союзников, направленных на максимальное обезвреживание Германии как агрессивного государства, Советское правительство поддерживает Великобританию и Соединенные Штаты Америки. Этого достаточно или недостаточно?
Иден. Я хотел бы знать, что вы, г-н Молотов думаете по вопросу, который мы обсуждаем. В Лондоне… мы пришли к заключению, что было бы исключительно интересно знать ваше мнение и мнение маршала Сталина относительно расчленения Германии… Задача заключается в том, следует ли тут применять силу…»
Как видим, само понятие «расчленение» пришло в словарь переговоров от англосаксов. При этом Иден очень хотел узнать – согласна ли Москва на насильственное расчленение, а Молотов ссылался на то, что «Советское правительство, вероятно, несколько отстало в изучении данного вопроса», и объяснял это тем, что «наши руководители сейчас заняты больше военными проблемами».
Говоря «наши руководители», Молотов имел в виду не только Сталина, но и вообще все советское руководство, поскольку серьезные вопросы Сталин всегда, даже когда оставлял решение за собой, обсуждал – в том или ином составе – коллегиально. Осенью же 1943 года все в Москве были действительно крайне загружены текущими проблемами. Перед тем как решать – расчленять или не расчленять Германию, ее надо было победить.
Однако Молотов все же заявил, что «мы такие меры не считаем исключенными».
Вскоре вопрос обсуждался уже «Большой тройкой» – на Тегеранской конференции, проходившей в столице Ирана с 28 ноября по 1 декабря 1943 года. «Под занавес», 1 декабря, Рузвельт в 15 часов 20 минут в беседе со Сталиным с глазу на глаз между завтраком и круглым столом спросил: «Будем ли мы обсуждать вопрос о раздроблении Германии?»
Сталин ответил: «Не возражаю».
И когда в 16 часов начался круглый стол, Рузвельт сразу же заявил, что он хотел бы обсудить вопросы о Польше и Германии.
Вначале разговор коснулся Польши, но затем Сталин спросил: какие еще имеются предложения? Рузвельт тут же откликнулся: «Расчленение Германии». Видно, очень уж американского президента интересовал этот вопрос и особенно – точка зрения Сталина на него.
Интересовала она и Лондон.
Далее – по стенографической записи:
«Черчилль. Я за расчленение Германии. Но я хотел бы обдумать вопрос относительно расчленения Пруссии. Я за отделение Баварии и других провинций от Германии.
Рузвельт. …Я хотел бы изложить составленный мною лично два месяца тому назад план расчленения Германии на пять (!!! – С.Б.) государств.
Черчилль. …Корень зла Германии – Пруссия».
Итак, англосаксы уже в 1943 году не просто планировали создание нескольких временных оккупационных зон в Германии, но строили планы государственного раздробления единой Германии на ряд карликовых государств. По сути, это была идея нового Вестфальского мира 1648 года, на два с лишним века исключившего немцев – как единый великий народ – из европейской истории. Понадобились воля и гений лидеров типа Бисмарка, чтобы воплотить в реальность чаяния и устремления многомиллионной немецкой массы к единой родине. Теперь же англосаксы затевали новый раздел Германии.
Наметки были таковы:
Рузвельт. …Пруссия должна быть ослаблена и уменьшена в… размерах… Во вторую часть… должны быть включены Ганновер и северо-западные районы Германии. Третья часть – Саксония и район Лейпцига. Четвертая часть – Гессенская провинция, Дармштадт, Кассель и районы, расположенные к югу от Рейна, а также старые города Вестфалии. Пятая часть – Бавария, Баден, Вюртемберг. Каждая из этих пяти частей будет представлять собою независимое государство. Кроме того, из состава Германии должны быть выделены районы Кильского канала и Гамбурга...
Черчилль. Вы изложили «полный рот всего»… Я считаю, что существуют два вопроса: один разрушительный, а другой – конструктивный. У меня две мысли: первая – это изоляция Пруссии… вторая – это отделение южных провинций Германии – Баварии, Бадена, Вюртемберга, Палатината – от Саара до Саксонии включительно… Я считаю, что южные провинции легко оторвать от Пруссии и включить их в дунайскую конфедерацию…»
Сталин спокойно выслушивал все эти прожекты и молчал. И лишь когда Рузвельт и Черчилль выболтались, а Черчилль еще и проболтался, что хотел бы иметь некую южную конфедерацию (безусловно – лояльную к бриттам), Сталин счел необходимым вмешаться.
«Сталин. Мне не нравится план новых объединений (Сталин имел в виду, конечно, искусственные, «лоскутные» объединения. – С.Б.) государств… Как бы мы ни подходили к вопросу о расчленении Германии, не нужно создавать нежизнеспособного объединения дунайских государств. Венгрия и Австрия должны существовать отдельно друг от друга...
Рузвельт. Я согласен с маршалом Сталиным…
Черчилль. Я не хочу, чтобы меня истолковали так, как будто я не за расчленение Германии. Но я хотел сказать, что если раздробить Германию на несколько частей, тогда, как это говорил маршал Сталин, наступит время, когда немцы объединятся.
Сталин. Нет никаких мер, которые могли бы исключить возможность объединения Германии.
Черчилль. Маршал Сталин предпочитает раздробленную Европу?
Сталин. При чем здесь Европа? Я не знаю, нужно ли создавать четыре, пять или шесть самостоятельных германских государств. Этот вопрос нужно обсудить. Но для меня ясно, что не нужно создавать новые объединения…»
Сталин был сдержан в Тегеране по ряду причин. Шла война, и если бы немцы были извещены о том, что союзники, кроме обеспечения разгрома и капитуляции Германии, намерены ее потом еще и расчленить, то сопротивление немцев, и так ожесточенное, еще усилилось бы. России, ведущей в одиночестве реальную войну против Германии, это было ни к чему.
Но Сталин сразу не очень поддержал идею расчленения и в принципиальном отношении. Он уже в начале войны громко сказал на весь мир: «Гитлеры приходят и уходят, а Германия, а народ германский остаются», – и это было не просто звучной формулой, но и убеждением Сталина.
Этот же вопрос о разделении Германии был опять внесён в повестку переговоров уже в первый день Крымской конференции – 4 февраля 1945 года. В ответ на предложение Черчилля назначить на 5 февраля заседание по политическим вопросам, «а именно, – как уточнил Черчилль, – о будущем Германии, если у нее будет какое-либо будущее», Сталин коротко и веско ответил: «Германия будет иметь будущее». В Ялте Сталин умно и умело выявлял суть отношения Рузвельта и Черчилля к проблеме устройства послевоенной Германии и заявил, что «если союзники предполагают расчленить Германию, то так надо и сказать».
26 марта 1945 года, когда в соответствии с решениями, принятыми в Ялте, в Лондоне начала работу комиссия по расчленению Германии, советский представитель в комиссии Федор Тарасович Гусев по поручению Советского правительства направил председателю комиссии Идену письмо, где было сказано:
«Советское правительство понимает решение Крымской конференции о расчленении Германии не как обязательный план расчленения Германии, а как возможную перспективу для нажима на Германию с целью обезопасить ее в случае, если другие средства окажутся недостаточными».
Собственно, принципиальную позицию СССР в отношении единой Германии Сталин высказал еще 9 мая 1945 года в обращении к советскому народу в День Победы над Германией:
«Германия разбита наголову. Германские войска капитулируют. Советский Союз торжествует победу, хотя он и не собирается ни расчленять, ни уничтожать Германию».
После поражения в 1945 году Германию разделили на четыре оккупационные зоны: американскую, английскую, французскую и советскую.
В декабре 1946 года англосаксы объединили свои зоны в Бизонию (не от уничтоженных янки бизонов, а от словосочетания «двойная зона»). На Лондонском совещании, проходившем с февраля по июнь 1948 года, США, Великобритания и Франция приняли решение о присоединении французской зоны оккупации к Бизонии. И в апреле 1949 года это слияние произошло с образованием уже «Тризонии» под управлением трехсторонней Верховной союзнической комиссии.
Далее процесс объединения зон не пошел, и единой Германии не получилось. Возобладал процесс разъединения, а в мае 1949 года этот процесс завершился образованием прозападной суверенной Федеративной Республики Германии.
Противовесом созданию ФРГ стало провозглашение 7 октября 1949 года Германской Демократической Республики, ГДР. То есть ГДР была создана после создания союзниками ФРГ.
7 апреля 1952 года уже после разделения Германии Сталин подписал исправленный им проект ноты правительства СССР правительству США по вопросу о мирном договоре с Германией. Ранее, в направленной 10 марта 1952 года ноте в адрес США, Великобритании и Франции, СССР предлагал выработать мирный договор «при непосредственном участии Германии в лице общегерманского правительства» после свободных общегерманских выборов при гарантии последующего нейтралитета Германии (то есть невхождения объединенной Германии в НАТО). Заканчивалась советская нота так:
«Именно в настоящее время решается вопрос, будет ли восстановлена Германия как единое независимое миролюбивое государство, входящее в семью миролюбивых народов Европы, или останется в силе раскол Германии и связанная с этим угроза войны в Европе».
Нейтральная Германия Западу не требовалась, и раскол, напротив, усиливался. Усиливались холодная война и европейская напряженность, ФРГ стала европейской основой НАТО, ничуть не увеличив при этом свою внешнюю безопасность…
Иными словами, все пошло так, как оно пошло.
И пошло не в интересах Германии, СССР и Европы в целом.
201day 